Mabbitt блог

В эту субботу Виталий Милонов, депутат Единой России, известный своими законопроектами на запрет пропаганды гомосексуализма, футболкой «Православие или смерть» и какой-то особенной ненавистью к певице Мадонне, представил на рассмотрение новые поправки в законодательство РФ.

1. Новый закон о воинской повинности. Подразумевает, что все женщины, не родившие ребёнка до 23 лет должны будут наравне с мужчинами отбывать воинскую службу. «Удел женщины – материнство. Если она сознательно пренебрегает тем даром, который ей дан природой и Господом, то почему она не должна идти служить? А то что она «до сих пор не встретила большой любви – это отговорки в пользу бедных. Женщина либо хочет иметь детей, либо нет. И если хочет – то поиск супруга дело нехитрое, а если не хочет – то, может быть, в армии кого-то и встретит. А так – так хотя бы Родину защитит. Наверно нет смысла направлять женщин в пехоту, но и в стрелковых и в инженерных и в лётных войсках им найдётся место. А то многие так называемые феминистки любят покричать про равные права. Вот вам, пожалуйста, и равные права. Равнее не бывает».

2. Женщин, участвующих в политических акциях должно распинать у позорных столбов, а также Православная церковь не будет разрешать вступать им в венчанные браки, если их фамилии хоть раз пробьются по базе протоколов задержания. «Никогда не идите против власти существующей», — говорит нам Библия. – Эти женщины нарушают библейский запрет, но почему то также, как и нормальные, порядочные и богопослушные женщины, считают что у них есть право на здоровую семью в лоне Церкви. А почему они так считают? Пусть поедут в Израиль и попробуют там побороться с государством, а потом выйти замуж за раввина. И их тут же закидают камнями. Если поправку примут, я готов буду лично поучаствовать в установке столбов. У меня уже размечены карты основных российских городов и красными точками отмечены места для установки. Думаю, 50 штук в каждом городе будет вполне достаточно. А если город небольшой, то можно ограничиться и меньшим количеством».

3. Женщину, вышедшую на улицу в слишком вызывающей одежде, употребляющей нецензурную брань, курящую или распивающую спиртные напитки, можно будет побить камнями и это не будет считаться административным (а тем более уголовным) правонарушением. Скорее это будет поощряться; виды поощрений пока обсуждаются. «Это снизит и количество изнасилований, и вообще поднимет общий жизненный тонус, — считает Милонов. – Внешность – не та сфера, в которой нужно самовыражаться. Пусть лучше женщина поможет матери или приготовит вкусный обед. Или, хотя бы, почитает хорошую книгу, не обязательно духовную. Моя жена, например, всегда очень скромно одевается. И до брака она одевалась так же скромно. Если бы она одевалась вызывающе, я бы никогда не обратил на ней внимания. Внешнее не должно затуманивать внутреннее».

4. На количество мест в вузах для женщин будут введены квоты. В среднем на ¼ бюджетных мест смогут претендовать абитуриентки при поступлении. «Женщина не должна быть умнее мужа. Она должна быть покорной, хозяйственной, заботливой и услужливой, а не понижать мужскую самооценку своими, впоследствии не нужными знаниями. Мужчина должен чувствовать, что он глава семьи, тогда ему будет хотеться об этой семье заботиться».

Всеволод Чаплин и Андрей Кураев полностью поддержали инициативу своего питерского коллеги и направили премьер-министру Дмитрию Медведеву письмо, с просьбой дать ход законопроекту.

Пошел мыться в ванную — зашел, разделся, залез в ванну. Конструкция санузла у нас такая, что ванная стоит прямо напротив двери. И вот я вижу, как дверная ручка (забавная такая ручка, с довольно тугой пружиной) начинает дергаться вверх-вниз, словно дверь кто-то пытается открыть кто-то с другой стороны. Пытается настойчиво и сильно, я даже сквозь шум душа услышал звуки дверного механизма и стук ручки. Я в квартире один уже два дня, родители уехали на дачу. Следовательно я точно был в квартире единственным обитателем. И вернуться с дачи они не могли, время уже совсем позднее было, далеко за полночь. В крайнем случае, хлопок железной входной двери я бы услышал точно.

Ручка дергается, а я тихонько отползаю в дальний конец ванны. У меня в голове нет никаких мыслей, кроме одной — «сиди тихо». Я даже душ не решился выключать. Ручка подергалась ещё минуту, потом прекратила. А я ещё некоторое время сидел в углу ванны со включенным душем, не смея даже глубоко вздохнуть. Может, я так сидел пятнадцать минут, может, два часа, часов при мне не было, но для меня это ожидание длилось пару вечностей. Наконец, я вылез из ванны, выключил душ, наспех вытерся и оделся. Аккуратно прислушался и затем вышел из ванны. Ничего. Пусто. Обошел всю квартиру, включил везде свет. Ничего и никого. Входная дверь все так же заперта.

Сейчас я я воздаю хвалу всем известным мне божествам, вне зависимости от того, верю ли я в них, за то, что имею привычку запирать дверь, когда моюсь, даже если я в квартире один. Иначе кто знает, что бы произошло...

Прошлым летом отец попросил меня пожить на его квартире в новостройках, пока он будет в отпуске — ну, чтобы я цветы поливала, кормила кота и т. д. Я с собой туда же привезла еще свою собаку — ее тоже не с кем было оставить. Ну, так и жила некоторое время. Каждый день я выходила с собакой гулять где-то в половину двенадцатого. А тут еще рядом как раз был лесопарк, вот я с нею и ходила там.

Однажды я с нею шла вдоль шоссе, которое проходит мимо лесопарка, и на обочине, где уже нет асфальта, стояла газель. Это была такая самая обычная машина, которая уже очень долго не заводилась — ну такой обычный подснежник. Кузов был местами ржавый, колеса давно проколотые — короче, она там стояла и догнивала. Я эту газель уже и раньше видела. А сегодня просто моя собака — она такса, кстати — увидела там не то кошку, не то крысу и забежала прямо под машину. Мне ее оттуда было не вытащить за поводок-рулетку, и я нагнулась посмотреть, что она там делает. Ничего не увидев, я выпрямилась, и тут вдруг заметила внутри газели лицо. Прямо на меня смотрела девочка и очень весело улыбылась. Вообще, мне это не показалось удивительным, так как дети часто смеются, когда видят такс — они ведь забавные.

Я снова наклонилась и потянула собаку за поводок, она в ответ только рычала. Потом опять посмотрела на девочку, и теперь мне показалось, что она вовсе не сводит с меня глаз, и что она совсем не весело смотрит, а довольно злобно. Черные волосы у нее были растрепаны и еще, как мне показалось, плечи ничем не были прикрыты. На вид было ей лет около девяти. А потом я через стекло газели увидела, как она подняла руку, погрозила мне пальцем и прошипела довольно противным голосом: «СУКА!». Тут я будто оцепенела, но наконец-то увидела, что она с самого начала совсем не улыбалась — у нее просто не было губ, они были срезаны будто по контуру, и торчали одни только зубы, они даже, вроде, блестели. Развернувшись, я ломанулась назад, но моя собака остановилась как вкопанная и очень громко выла. Я пыталась бежать, но собака тянула меня назад, нужно было развернуться и взять ее на руки, но я боялась обернуться. Это было жутко. Не помню, как там все вышло, но, добежав до ближайшего магазина, я чуть успокоилась. Потом моя собака выла всю ночь. Может, нужно было позвонить ментам насчет этой газели?

В детстве я увлекался энтомологией. У меня были красивые книжки, я ловил разных жучков и долго находил их в определителе насекомых. Ходил и в энтомологические походы — сначала с папой, а когда чуть подрос, то начал ходить и в одиночку. В разные места — в основном за городом. В каждом месте были какие-то свои особенные жучки, но самое разнообразие я открыл в болотистом подлеске у реки. Стоило отодрать кору старого, трухлявого дерева, как оттуда вываливалась сотня-другая клопиков, куколок, короедов и, если повезёт, пара красавцев-усачей. А мне для счастья больше и не надо было. Поиски проходили по колено в грязи, так что я и не пытался сохранить какую-то часть своего тела чистой. Возвращался домой, ставил банки с добычей — и сразу под душ.

Когда мне было где-то 12 лет, я пошёл в очередной поход. Нашёл отличное дерево у дороги и принялся его обрабатывать. Раз в десять минут оторву кусок коры и собираю. Для удобства улёгся параллельно дереву в жижу и через щёлочку между стволом и землёй посматриваю на дорогу. За час проезжало, может, 2-3 машины и пара пешеходов. Тут слышу шаги — несколько человек. Два мужика здоровых — один просто большой и могучий, а второй просто нереальных размеров, непримечательная пожилая тётка, некрасивые мужчина и женщина средних лет, с ними девочка лет пятнадцати. Идут и по сторонам смотрят. Остановились метров через 30 от того места, где я залёг. Молча совершенно. Это мне показалось немного странным. И дружно, так же молча пошли в лес с противоположной мне стороны дороги. Все, кроме мужика, который просто большой, и некрасивой женщины. Я на них с минуту поглазел и продолжил заполнять баночки. Обработал участок и начал отдирать следующий кусок коры. Естественно, с жутко громким треском. Вдруг смотрю — те двое, что остались на дороге, повскакивали и начали смотреть в сторону леса с каменными лицами. Тут я уже испугался, забился поглубже под дерево и замолк. Через минуту где-то с той стороны вышла пожилая тётка в совершенно грязной одежде, они посмотрели друг на друга, и она вернулась в лес.

Пролежал я ещё минут 10 в страхе, а потом подъехал междугородний автобус, из него вышли люди и пошли в нашу сторону. Смеющиеся парень с девушкой болтали и держались за руки, дед в костюме и очень красивая девушка лет 18 на вид, с грудным ребёнком (у него вся голова была в зелёнке). Метров 100 они шли от остановки в нашу сторону и, когда уже почти поравнялись со здоровым мужиком и некрасивой тёткой, те вдруг накинулись на парня с девушкой и стали им зажимать рот или придушивать (это ко мне спиной, я не видел), а дед и девушка с грудничком помогали, заламывая им руки (тут у меня возникло стойкое ощущение нереальности происходящего). Всё совершенно слаженно и беззвучно. И никакого сопротивления — через 3 секунды после начала схватки их, слабо, но отчаянно мычащих, повели в лес к остальным. Как только они скрылись, я поймал момент и побежал домой.

Никакую милицию не стал вызывать — пока добрался до дома, прошло уже часа два, и мне казалось, что уже поздно. И родителям не стал ничего рассказывать. Кто бы поверил в существование преступной группировки с неизвестными целями, состоящей из детей, женщин и стариков?.. Я очень много и долго думал, правильно ли поступил, и мог ли им помочь и, мне кажется, что я поступил правильно и мог только сделать хуже себе.

Больше десяти лет прошло с тех пор, воспоминания притупились, я строил десятки теорий — от бытового преступления до масонского заговора, но недавно произошло кое-что, что перечеркнуло все мои логические построения, основанные на здравом смысле. Ехал я в маршрутке, читал книжку. Поднимаю глаза — а там сидит тот самый огромный мужик и красивая девушка. Всё ещё восемнадцатилетняя. С грудничком. У которого голова в зелёнке. Вышел на следующей же остановке. Мне страшно. Очень. Как под тем деревом в луже грязи.

Я даже сейчас не рассказываю об этом знакомым — боюсь оказаться непонятым.

Мне было 9 лет и я лежал в постели. Спать не хотелось, но было приказано. Я смотрел на потолок и видел на нем свет фар проезжающих машин. Так проходил час за часом. Сна не было. За стеной работал телевизор, потом умолк и он. Тишина. Было жарко, постель пропиталась потом. Машин уже не стало. И тут издалека донёсся глухой барабанный стук. Медленный, мерный, он приближался, становясь громче. Его уже нельзя было перепутать с биением сердца. К нему подключился… я не знаю, как описать этот звук… тихий стон десятков охрипших глоток, синхронный и меняющий модуляции. Я даже слов не могу подобрать, чтобы описать это. Помню, меня тогда испугала не странность ситуации, не сам этот глухой и мощный звук, а его синхронность, то, как идеально он вписывался в барабанный бой. В самом стоне не было боли или угрозы, горя или радости, он был чем-то вроде удара барабана, безжизненным инструментом.

Источник звука приближался. Помню, мне не было страшно, только любопытно. Я слез с кровати, встал на четвереньки и приподнял голову над подоконником, чтобы увидеть улицу. В темноте, освещенные только мигающим цветом желтых светофоров, шли люди. Я видел силуэты мужчин и женщин, они шли обыкновенно, словно днем вышли на прогулку. Была странность — они строго соблюдали порядок строя, несколько человек в ряд, на расстоянии около метра. Я не видел их лиц из окна. Людей было очень много, «гусеница» растянулась на всю площадь — я видел, как ее голова растворилась в темноте улицы Ленина, а хвост так и не увидел.

В соседней комнате проснулась мать. Она подбежала ко мне, стоящему у окна,схватила и повалила на пол, зажав мне рот. Именно тогда я испугался. Она лежала, шепча, обхватив меня, пока за окном стихали барабаны.

Мы так и не смогли заснуть той ночью. Утром она сходила к соседке, своей подруге. Вернулась через несколько часов и сказала, чтобы я никому не говорил о том, что видел или слышал этой ночью. Я спрашивал: «Что это было?» несколько раз, а она отделывалась от меня словами: «Вырастешь — поймешь», и сильно при этом нервничала. Когда я спросил ее об этом в последний раз, она побила меня, хотя до этого никогда не поднимала руку. Сейчас она делает вид, что ничего не было.

Я вырос. И до сих пор ничего не понял. Но с каждым годом вспоминать ту ночь мне становится все более некомфортно.

Как-то зимой уже под утро я возвращался с ночной смены (работаю администратором в местном отеле, и до дома идти недалеко). Была зима. Когда я уже подходил к своему подъезду, задул сильный ветер, чуть не сбивший меня с ног. Вдруг я заметил, что ветер сдул верхний шар снега с огромного сугроба во дворе. В сугробе виднелась человеческая спина. Мне стало жутко. Первая мысль была: очередной пьяный бомж упал в сугроб и замерз до смерти. Подойдя поближе, я задел тело ногой, чтобы проверить, жив ли человек или мертв, но не тут-то было: тело оказалось живым и начало медленно вставать. Я отскочил в сторону. Довольно быстро это тело встало в полный рост, но не поднимало голову: она была наклонена вниз, поэтому лица было не видно, но можно было смело сказать, что это мужчина ростом примерно под два метра, очень худой, с неестественно длинными фалангами пальцев и шеей.

Я поинтересовался, в порядке ли он. В ответ мужчина вдруг резко поднял голову и громко прохрипел в ответ: «КОПТИЛЬНЯ!». Я чуть не упал в обморок: когда он поднял голову, то я увидел, что на его лице были выедены глазницы и нос, вместо них были ямы, с которых свисали куски плоти. Адреналин ударил в голову. Я с диким ором побежал в подъезд и закрыл за собой дверь. Миновав курящего мужика на лестничной площадке, я залетел в свою квартиру и закрыл за собой дверь на все замки, забежал на кухню и выхватил и схватил нож.

Как только я выхватил нож, раздался звонок в дверь. Я решил, что это тот мужик, который стоял в подъезде: наверняка он решил поинтересоваться, почему я так орал. С опаской я приблизился к двери и спросил: «Кто там?». В глазок я решил не смотреть. Мне никто не отвечал. Я снова спросил: «Кто там?», и вдруг по двери что-то заскреблось с той стороны, и в ответ прохрипели: «ЗАБЕРУТ В КОПТИЛЬНЮ».

Я просто остолбенел от услышанного. Пока я с трудом пришел в себя, шум по ту сторону двери не прекращался. Я решил выпрыгнуть из окна, благо всего второй этаж. Метнулся к окнам, открыл их и увидел проходящий по двору наряд милиции. Это было моим спасением. Я дико закричал вперемежку с матами, сообщил номер квартиры и метнул в их сторону ключ от подъезда. Крик у меня был таким, что они наверняка подумали, что я наркоман, но все же взяли ключи от подъезда и зашли в подъезд. Минуты через три раздался бешеный стук в дверь с криками: «Открывай, сука, это милиция!». Мне в момент полегчало. Я открыл дверь... и каково же было моё удивление, когда я увидел, что за дверью НИКОГО!

Мое сердце чуть не вырвалось наружу. Я сломя голову подбежал к окну и, не колеблясь, просто вылетел пулей на улицу. Рухнул со второго этажа и сломал себе руку и пару пальцев. Меня пронзила боль, и я отключился. Дальше, по рассказам, на мой вопль выбежала продавщица из киоска во дворе и вызвала скорую и милицию.

Очнулся я в больнице. Поняв, что никто мне не поверит (о милиционерах, которым я кричал из окна, никто и не слышал), я просто сказал, что выпал из окна по неосторожности. Я больше никогда не возвращался в ту квартиру и в тот двор. У меня была двухкомнатная квартира, но я продал ее и купил другую. Даже при продаже меня не было в той квартире...

Когда мне было десять лет, мы с родителями переехали жить в большой двухэтажный дом. Папа и мама работали, поэтому часто случалось так, что я, приходя из школы, оказывался дома один. Однажды вечером я возвращался домой. Издалека я увидел, что свет нигде не горит — значит, никого нет. Я зашёл, включил в прихожей свет, и тут услышал шорох на втором этаже. Я немного испугался, но спросил: «Мама, это ты?». «Да-а-а», — услышал я мамин голос сверху и успокоился.

Поднимаясь по лестнице, я позвал маму ещё раз, чтобы понять, в какой она комнате. «Да-а-а», — снова ответила мне мама; голос донёсся из одной из дальних комнат. Мне стало как-то не по себе, но я подумал, что нужно просто скорее найти маму, и тогда мне станет спокойнее. Я подошёл к комнате и уже потянулся к ручке двери, когда услышал звук открывающейся входной двери снизу и голос мамы: «Милый, ты уже дома?». Я растерялся. В этот момент дверь, около которой я стоял, заскрипела и начала открываться. В ужасе я сбежал вниз по лестнице к маме.

Сейчас мне 24 года, но я до сих пор с дрожью вспоминаю этот случай. Что было в той комнате, что звало меня маминым голосом?

Недавно переехал жить к своей девушке. Она живет в хрущевке на пятом, самом верхнем, этаже. Квартирка двухкомнатная, кроме нее и меня тут живут ее бабушка и ее мама, которая редко бывает дома, так как по большей части находится на работе (она врач). Места, конечно, маловато, поэтому мы купили надувной матрас, чтобы иметь хоть какое-то личное спальное место, и положили его в гостиной. На нем и спим.

Однажды мы с девушкой вернулись из кино довольно-таки поздно. Зашли, попили чай, покурили и улеглись спать. Сплю я на левой стороне кровати, и мое лицо находится прямо напротив двери в кладовку. Это обычная хрущевская кладовка, там обычно хранят всякий ненужный хлам в течение многих лет, чтобы потом выбросить во время генеральной уборки. Я пару раз видел, как моя девушка роется в ней в поисках своей одежды, и даже один раз во время уборки заходил туда, чтобы положить пакеты с книгами.

Помню, я тогда долго не мог уснуть, не спалось. Все о чём-то думал. Девушка спокойно посапывала под боком. Наконец, я мало-помалу начал дремать. Не знаю, сколько времени прошло, но я проснулся от каких-то шорохов со стороны двери. Я поначалу подумал, что это кошка. Открыл глаза и начал вглядываться в темноту. Посмотрел на дверь, по сторонам. Кошки нигде не было, зато я услышал легкое постукивание с другой стороны двери, как будто кто-то перебирает по ней пальцами в поисках дверной ручки.

Я почувствовал, как у меня все сжимается внутри. Внезапно звуки стихли. Я начал разглядывать дверь сквозь темноту, поначалу ничего не заметил, но когда я опустил взгляд, то онемел от ужаса. Внизу, из щели между дверью и полом, торчали пальцы и аккуратно ощупывали дверь снаружи. Я замер, боясь сделать лишний вдох. Это были обычные человеческие пальцы — по крайней мере, так мне показалось. Такое ощущение, что кто-то просунул руку под дверь, чтобы ощупать ее.

Рука вдруг скрылась в проеме, но не прошло и пары секунд, как она появилась снова, но на этот раз начала ощупывать пол. Меня начало тошнить от страха, внутри все застыло, а из глаз потекли слезы. Потом рука снова исчезла и тут же начала осторожно толкать дверь изнутри. Господи, спасибо моей девушке за привычку запирать кладовку на шпингалет... Я вскочил с кровати и включил свет. Дверь не двигалась, всё было тихо — но в пользу того, что это был не сон, говорила немного, но ощутимо сдвинувшаяся с прежнего места дверь. Я растормошил свою девушку и сказал, что мы сейчас же идем ко мне домой. Меня не переставало трясти всю ночь.

Я так и не рассказал девушке, что произошло на самом деле — сослался на то, что мне надоела ее кошка, мочащаяся где попало. Может, она и догадалась, что дело тут в чём-то другом, но ничего не сказала. Что странно, её семья живёт тут уже долгие годы, и никто никогда ничего не видел, а если и видели, то не рассказывают...

Писатель Евгений Петров имел странное и редкое хобби: он всю жизнь коллекционировал конверты... от своих же писем. Делал он это так — отправлял письмо в какую-нибудь страну, а адрес, кроме названия государства, он выдумывал — город, улицу, номер дома, имя адресата, поэтому через месяц-полтора конверт возвращался к Петрову, но уже украшенный разноцветными иностранными штемпелями, главным из которых был: «Адресат неверен».

В апреле 1939-го писатель решил потревожить почтовое ведомство Новой Зеландии. Он придумал город под названием «Хайдбердвилл», улицу «Райтбич», дом 7 и адресата «Мерилл Оджин Уэйзли». В самом письме Петров написал по-английски: «Дорогой Мерилл! Прими искренние соболезнования в связи с кончиной дяди Пита. Крепись, старина. Прости, что долго не писал. Надеюсь, что с Ингрид все в порядке. Целуй дочку от моего имени. Она, наверное, уже совсем большая. Твой Евгений». Прошло более двух месяцев, но письмо с соответствующей пометкой не возвращалось. Решив, что оно затерялось, Евгений Петров начал забывать о нем. Но с наступлением августа он дождался ответного письма. Поначалу Петров решил, что кто-то над ним подшутил в его же духе, но на конверте было чётко написано: «Новая Зеландия, Хайдбердвилл, Райтбич, 7, Мерилл Оджин Уэйзли», и стоял почтовый штемпель города.

Текст письма гласил: «Дорогой Евгений! Спасибо за соболезнования. Нелепая смерть дяди Пита выбила нас из колеи на полгода, так что, надеюсь, ты простишь за задержку письма. Мы с Ингрид часто вспоминаем те два дня, что ты был с нами. Глория уже совсем большая и осенью пойдет во 2-й класс. Она до сих пор хранит мишку, которого ты ей привез из России». Петров никогда не ездил в Новую Зеландию, поэтому он был тем более поражен, увидев на фотографии крепкого сложения мужчину, который обнимал... его самого, Петрова. На обратной стороне снимка было написано: «9 октября 1938 года». Тут писателю чуть плохо не сделалось — ведь именно в тот день он попал в больницу в бессознательном состоянии с тяжелейшим воспалением легких. Тогда в течение нескольких дней врачи боролись за его жизнь. Чтобы разобраться с этим то ли недоразумением, то ли мистикой, Петров написал еще одно письмо в Новую Зеландию, но ответа уже не дождался: началась вторая мировая война, и Петров с первых дней войны стал военным корреспондентом «Правды» и «Информбюро». В 1942 году самолет, на котором он летел в район боевых действий, пропал: скорее всего, был сбит над вражеской территорией.

В метро на ночь снимают напряжение с рельс, и в тоннели спускаются рабочие и обходчики путей. Мой дед был как раз таким обходчиком. Мы с ним жили рядом и часто общались, ходили вместе на речку рыбачить, и он мне иногда рассказывал о случаях, которые происходили с ним в метро во время работы.

Суть работы путевого обходчика — по ночам идти по тоннелю и светить фонариком на рельсы — проверять, нет ли поломок, какого-нибудь препятствия на рельсах и всё такое. Если что-то нашёл, то нужно убрать, а если сам не можешь исправить, то вызываешь рабочих, чтобы починили. Гулять в тёмном тоннеле одному с фонариком — работа сама по себе не для слабонервных...

Проработав там несколько лет, дед, уже привычный к этому делу, шёл однажды по тоннелю, осматривал рельсы. Направлялся он тогда от станции Перово до Новогиреево, и дальше должен был отправиться в депо, чтобы отчитаться. Внезапно он перед собой увидел сооружение, напоминающее паутину из ржавчины, которое частично перегородило тоннель. Присмотревшись, он понял, что это арматура — ржавая, старая и скрученная. Дед удивился, каким образом за несколько часов могло появиться такое. Ему стало страшновато, но Перово было уже далеко, а до Новогиреево было куда ближе, поэтому он не стал возвращаться, а решил сообщить о находке уже в Новогиреево.

Дальше дед совсем помрачнел, рассказывая мне это, а ведь он веселейший человек... Так вот, он наткнулся на такое же сооружение, только она была оплетена окровавленными кишками и как будто дышала и двигалась. Как бы дед ни светил фонариком дальше в тоннель, там не было видно ровным счётом ничего — будто стена из темноты. Оттуда доносились какие-то шорохи, всхлипы, мольбы (передаю дословно слова деда). Наскоро перегородив тоннель окончательно, он рванул в обратную сторону к Перово. Добежав, вызвал по местной связи диспетчера и рассказал о находке. Его вызвали в кабинет, попросили еще раз всё повторить, заставили расписаться на бумаге о неразглашении и отпустили домой, дав почти недельный отгул.

Это была лишь одна из жутких историй, в которые попадал дед во время работы путевым обходчиком. Странных случаев было множество, о некоторых из них я ещё расскажу в дальнейшем.